Эти слова, раздавшиеся в телефонной трубке в пятницу, под занавес рабочей недели, заставили спешить. Буквально через полчаса редакционная машина мчалась в сторону Колодни.
Выяснилось, что «спасатель леса» Николай Васильевич Мельников за это время успел «поставить на крыло» не только нас, но и полицию Заднепровского района. И когда мы прибыли на место ЧП, он уже давал показания по поводу «учиненного в рекреационных лесах беспредела». Утверждал, что под видом больных деревьев добычей бензопил при санитарной вырубке становятся и вполне себе здоровые ели, «которым бы еще жить и жить».
Поскольку Николай Васильевич был занят, я оглянулась в поисках другого собеседника. И, о чудо, всего в двух шагах от меня стоял, как выяснилось чуть позже, «главный злоумышленник», тот самый арендатор лесных просторов Н. Н. Рогачев, затеявший, по мнению бьющего в набат Мельникова, «неправильную» вырубку. Я представилась, включила диктофон и попросила Николая Николаевича прокомментировать сложившуюся ситуацию. Он сначала тяжело вздохнул — чувствовалось, что говорить по этому поводу ему приходится не впервые, — а потом неспешно стал объяснять:
— Речь идет о квартале 57 выдела 40, 23, 18, 13. Общая площадь этого лесного участка — около 100 га. Из них на 5,8 га, на пяти участках, назначены санитарные мероприятия, сплошные и выборочные санитарные рубки леса, в связи тем что на данных участках прошел ветровал, а также данные деревья были поражены стволовыми вредителями. Все документы у меня есть. Эти участки обследовались специалистами ФГУ «Смоленский центр защиты леса», после чего мне дали разрешение на очистку леса. Санитарная очистка проводится, чтобы ликвидировать все проблемы, в том числе и сухостой. Потому что в таком лесу не дай бог бросить горящую спичку – сгорят сразу 100 га насаждений. На месте выпиленных деревьев в апреле следующего года будут высажены молодые елочки.
Наш разговор прервался, поскольку к нам подошел, меряя метры стремительными шагами, оппонент Николая Николаевича Рогачева — Николай Васильевич Мельников:
— Документы-то у него все есть, поскольку он человек матерый, отработал всю жизнь директором лесхоза. Я был в Брянской области и был поражен, как там делают санитарно-выборочные рубки. У нас, на Смоленщине, выбирают лучшие деревья, а оставляют худшие. А на брянской земле работают так, что даже не видно этой санитарной рубки леса. Подтягивают погибшие деревья с помощью троса, не повреждая соседние насаждения. У нас же под видом санитарной рубки «пускают под нож» не просто хорошие деревья, а лучшие! Это в конечном итоге приведет к полному уничтожению леса — «легких» Смоленска. Да, они высадят молодые елочки, но все вскоре зарастет кустарником и высокой травой, ведь никто за посадками ухаживать не будет. Посмотрите, какие чудесные деревья были у окружной дороги возле Богородицкого, там росли здоровые сосны, косули ходили… Так нет же, все это кому-то помешало — вырубили все подчистую под видом поражения деревьев короедом-типографом. В Колодне будет такая же ситуация?
Плац из пней
И Николай Васильевич, заражая меня своей пламенной обвинительной речью, предложил без промедления приехать на место ЧП, чтобы я все смогла увидеть собственными глазами.
…И вот заканчиваются жилые дома и дачные коттеджи, и перед нами предстает жутковатая картина: на площади 30 соток вместо огромных еловых деревьев теперь «красуется» целый плац из практически одинаковых по размерам пней. Хотя нет, некоторые гигантские коренья все-таки вывернуты из земли. Видимо, здесь наследили слишком сильные ветра. Что, впрочем, и немудрено, ведь 85 процентов корней ели находится в поверхностном слое земли – на глубине всего 1 — 9 см.
Николай Васильевич, явно волнуясь, ходит по этому «кладбищу деревьев», переходя от одного пня к другому и грустно роняя при этом: «Это было живое дерево, и это, и это…» И это бесконечное «это» через несколько минут начало звучать уже как бесконечное эхо. Я передергиваю плечами, почувствовав, что попала на поминки… «невинно убиенных» деревьев. А поскольку 69-летний Николай Васильевич Мельников в свое время пять лет работал мастером леса, а потом еще 15 лет — инспектором по лесу в Госприроднадзоре, я не могла ему не поверить. Человек знает, о чем говорит!
Однако у арендатора леса Николая Николаевича Рогачева на этот счет имелось совершенно другое мнение, и он снова его повторил: сплошную санитарную рубку на этих критических 30 сотках проводить было нужно, чтобы побыстрее убрать сухостой и ветровальные деревья и полностью ликвидировать это царство короеда-типографа.
Хотя, по его словам, ему это невыгодно, поскольку этот «санитарный вопрос», по самым скромным подсчетам, влетит в копеечку — от 150 тыс. рублей — и эти деньги никто ему не компенсирует. Ведь лесопользователю сегодня самому приходится все оплачивать — и бригады рубщиков нанимать, и лес вывозить, и по весне приобретать и высаживать саженцы. А на пораженном короедом да сухостойном лесе не заработаешь, он идет в лучшем случае на щепу. Потому что если из такого пораженного дерева что-то возводить, то постройка, несмотря ни на какие специальные химические обработки, через некоторое время может превратиться в труху.
Пилят здоровые, оставляют больные!
Потом мы пошли к Днепру, чтобы и там «полюбоваться», как в 200-метровой водоохранной зоне проводят выборочную санитарную рубку, беря при этом здоровые деревья, а оставляя зараженные, больные. Это по версии Николая Васильевича. И снова мы долго ходим, смотрим… Я вижу под ногами вполне себе аппетитные разноцветные грибы рядовки, а оба оппонента продолжают свой успешный спор в лесном театре под сопровождение звучащих неподалеку бензопил. То и дело то один, то другой бросают непонятные для меня словосочетания «еловая губка», «корневая губка», «раневой рак», «ложный трутовик». Николай Васильевич азартно тычет пальцами то в свежий пень, то в соседнее кривоватое дерево… Зовет меня взглянуть на все это «безобразие». И я понимаю: чтобы понять, кто прав, а кто не очень, и прекратить эти прогулки-разборки на свежем воздухе, нужны рефери. Только независимые эксперты могут оценить масштаб данной вырубочной «катастрофы».
И я решила обратиться за помощью к начальнику департамента Смоленской области по охране, контролю и регулированию использования лесного хозяйства, объектов животного мира и среды их обитания. Однако уже тогда стало ясно: о 13 га сплошной вырубки леса в районе Колодни речи не идет. 30 соток — и точка!
…Через несколько дней мы возвращаемся на колоднянские еловые «залысины» и чащи, но уже в сопровождении начальника отдела защиты леса и государственного лесопатологического мониторинга Центра защиты леса Смоленской области Татьяны Игнатьевны Рыбальченко и ведущего специалиста отдела Федерального государственного лесного, охотничьего и пожарного надзора департамента Смоленской области по охране, контролю и регулированию использования лесного хозяйства, объектов животного мира и среды их обитания Натальи Александровны Макушевой.
По дороге в Колодню, дабы не тратить времени даром, начинается ликбез. Я, в частности, узнаю, что в лесном законодательстве за последнее время очень многое поменялось и так называемые рекреационные зоны, на которые так любит ссылаться и им неоднократно звонивший уважаемый Н. В. Мельников, теперь выделяются только в национальных парках, в особо охраняемых территориях.
А мы сегодня едем в обычную лесопарковую зону, и, согласно ст. 105 Лесного кодекса РФ, в такой зоне нет запрета на сплошную рубку. А согласно приказу №470 от 12 сентября 2016 года Министерства природных ресурсов и экологии Российской Федерации «Об утверждении Правил осуществления мероприятий по предупреждению распространения вредных организмов», установлены так называемые «критические полноты», которые и показывают, в каком случае нужно проводить выборочную рубку, а в каких невозможно обойтись без сплошной. Это достаточно длительная процедура, которая иногда растягивается на полгода. Сам лесопользователь не имеет права самостоятельно распоряжаться в лесу — что хочу, то и рублю. Все очень строго регламентировано.
Неудобные «почему» Николая Мельникова
— Почему так поздно выполняется рубка? Ведь первый ветровал случился здесь еще в октябре прошлого года, потом сильный лесоповальный ветер налетел в апреле 2018-го, а к санитарным мероприятиям приступили только в сентябре? В результате короед все здесь съел и полетел уничтожать соседние лесные массивы…
— Почему не использовались феромонные ловушки и химическая обработка зараженных деревьев?
Знакомьтесь, «лесная саранча»!
Короеда-типографа не зря называют «лесной саранчой». Этот жучок-малыш, размером всего 4 — 5 мм, удивительно плодовит — дает три потомства за год! Одно насекомое становится «главой целого короедного рода», в котором десятки тысяч особей, а его добычей являются самые ценные породы Центральной России — наши красавицы ели. Короед-типограф — еще и чрезвычайно деятельный жучок. Обитает в коре деревьев на глубине всего 1 мм, «рисуя» при этом многокилометровые пути, в результате чего появляются красивые «географические» карты. А ослабленное дерево с таким уроном справиться не может, хотя и пытается залить оккупантов смолой, в итоге оно становится родиной все новых и новых личинок, которые уже через два месяца, как пчелы из улья, начинают вылетать из «отработанной» ели, ища для себя новые «жилища» с ветками и зелеными иголками. К 2013 году численность этих жуков-гурманов в некоторых подмосковных лесах достигла катастрофического показателя — 1 млн на гектар леса. Там была настоящая эпидемия короеда-типографа. За три года «лесная саранча» уничтожила практически четвертую часть всех ельников Подмосковья. В смоленских лесах подобной катастрофы, слава богу, не наблюдалось, однако этот скороплодный товарищ из-за слишком теплых зим и у нас прекрасно себя чувствует. Жуковское лесничество в районе Колодни — яркое тому подтверждение. По сообщению Департамента Смоленской области по охране, контролю и использованию лесного хозяйства, объектов животного мира и среды их обитания, короедом-типографом, по состоянию на конец октября 2018 года, заражено 257 га лесов.
Гласность и прозрачность
Сказано
Начальник отдела защиты леса и государственного лесопатологического мониторинга Центра защиты леса Смоленской области Татьяна Рыбальченко:
— Любой гражданин, необязательно арендатор-лесопользователь, имеет право подать в лесничество так называемый листок сигнализации, сообщить, к примеру, что деревья заражены короедом-типографом. По этому листку сигнализации лесничество должно проверить сигнал, обратиться в департамент и в Центр защиты леса. После чего специалисты нашего Центра выезжают на место. На этих участках лесопатологи были в апреле 2018-го и оформили акт лесопатологического обследования. Прошло 20 календарных дней и, в рамках Федерального закона от 30 декабря 2015 г. №455-ФЗ «О внесении изменений в Лесной кодекс РФ в части совершенствования регулирования защиты лесов от вредных организмов», вся дальнейшая процедура утверждения и согласования санитарных рубок становится абсолютно прозрачной, поскольку информация вывешивается на сайте Департамента Смоленской области по охране, контролю и регулированию использования лесного хозяйства, объектов животного мира и среды их обитания. Здесь, как вы видите, еловые мононасаждения, и выборочные рубки при таком поражении запрещены. Потому что все равно эти насаждения погибнут.
Ведущий специалист отдела федерального государственного лесного, охотничьего и пожарного надзора Департамента Смоленской области по охране, контролю и регулированию использования лесного хозяйства, объектов животного мира и среды их обитания Наталья Макушева:
— По Лесному кодексу у нас нет рекреационных, ландшафтных лесов, есть защитные леса разных категорий, в том числе лесопарковые зоны, запретные полосы лесов вдоль водных объектов, как здесь, расположенные в 200-метровой водоохранной зоне Днепра. (Мы находимся уже на другом участке, где тоже рубят отдельные деревья. — Прим. авт.)В соответствии с Лесным кодексом РФ в лесопарковой зоне разрешено проведение сплошных санитарных рубок. На территории запретных полос лесов вдоль водных объектов разрешена только выборочная санитарная рубка. Более того, информация о проведении данных рубок в обязательном порядке вносится в проект освоения лесов, лесохозяйственный регламент лесничества. Вся информация о рубках, проводимых арендаторами лесных участков, вносится в Единую государственную автоматизированную информационную систему (ЕГАИС учета древесины и сделок с ней). Сейчас в Интернете мы можем отслеживать деятельность любого предпринимателя.
О елках-долгожителях
Н. Н. Рогачев, работник лесного хозяйства с 40-летним стажем:
— Это бывшие пахотные земли, а на землях сельхозназначения первое поколение леса, как правило, живет 50 — 60 лет, а потом погибает от болезней. Некоторые деревья даже недотягивают до своей зрелости — 40-летнего возраста. А вот после лесовосстановительных мероприятий, второе, более стойкое, поколение леса легко доживет до 120 — 140 лет. Мы на этих освободившихся 30 сотках в апреле следующего года высадим порядка тысячи молодых елочек. Саженцы будем покупать сертифицированные — в наших базовых питомниках. Это и будут елки-долгожители.
Съел и улетел…
Вот и получается, что вырубка поврежденных массивов в условиях современной лесной реальности — способ хороший, но малоэффективный. Цикл размножения жука — 2 месяца, а разрешение на рубку нужно ждать до полугода. С момента фиксации короеда-типографа до факта вырубки леса проходит не менее 200 дней, а все потому, что необходимо получить немало согласований и разрешительных документов на совершение санитарно-профилактических действий. Поэтому люди с бензопилами порой появляются в лесу слишком поздно, когда короед уже съел деревья и улетел.
Теоретически можно обработать деревья химикатами, как мы это делаем на своих фазендах, спасая занемогшие яблони, сливы и груши. Но, во-первых, это очень затратный способ. Например, в подмосковных лесах обработка только одного дерева оценивалась в кругленькую сумму — около 2,5 тыс. рублей. Притом, по мнению специалистов, данный способ малоэффективен: жук живет внутри дерева, поэтому опрыскивание леса снаружи не принесет должного результата. А во-вторых, способ обработки деревьев с помощью инсектицидов, как выяснилось, нарушает законодательство, так как, согласно Лесному кодексу, использование химикатов в защитных лесах запрещено даже в научных целях.
Чтобы таких инцидентов, когда «короед все съел и улетел», больше не происходило, нужно срочно упрощать процедуру проведения и согласования необходимой документации при проведении санитарных рубок, а также комплекса мероприятий по локализации «врагов леса».
И без придания регионам полномочий по оперативному проведению локальных мероприятий в случае объявления в лесном фонде природных чрезвычайных ситуаций, видимо, тоже не обойтись. Может быть, пора вернуть и некоторые послабления, которые были в старом Лесном кодексе: как только первая зараженная или ветровальная елка падала, лесничий приезжал и в течение трех дней эту проблему решал: больные деревья — источник инфекции — из леса убирал. А сейчас, чтобы решить такой вопрос в рамках существующего лесного законодательства, иногда целый год ждать приходится. Если так пойдет и дальше, то, как писал Леонид Леонов в романе «Русский лес», «прозябнет землица без своей зеленой шубейки, и здоровьишко станет у ей шибко колебательное».
Кстати
Лесовосстановительные мероприятия в Смоленской области в 2018 году проведены на площади 5 847 га (106% от плана). А в соответствии с федеральным проектом «Сохранение лесов» к 2024 году на 1 гектар вырубок должен приходиться 1 гектар лесовосстановления.
Источник: Рабочий путь
Комментарии